Следующий день мы гуляли отдельно друг от друга. Утром Стив встал раньше меня и ушел восвояси. Я тоже решила прогуляться. Позавтракала в уже любимом кафе "Северное море" на Грабене - что там за спагетти с грибами и креветками! Это вам не бургер, запитый кока-колой - такую смесь желудок редко прощает. Я медленно потягивала кофе, курила сигарету и слушала Земфиру со своего плеера: "И капельки пота...И люди-моллюски... Латинские ноты и ломанный русский..." Я наблюдала за людьми, грелась на теплом солнышке и была абсолютно счастлива. Почему-то в этом городе я чувствовала себя как дома, хотя тучи уже сгущались над моей головой...
Я побродила по сувенирным магазинчикам. Купила забавные вещицы для друзей, запала на стеклянный шар: внутри он был синий как море и в нем плескался дельфин, но стоил шар слишком дорого для меня и был очень тяжел. В центре я села на лавочку и стала изучать карту города и тут я увидела Стива - он выходил из банка и не выглядел расстроенным, напротив, загадочно улыбался...Мы встретились взглядами и, вместо того, чтобы подойти ко мне ( в чем я была почти уверена) он, мило улыбаясь, продефилировал мимо. Вероятно, он уже наметил себе план развлечений и я в этот список явно не входила. "Ну что ж,- подумала я, - надутых американцев много, а в Вене бываешь не каждый день".
Я вспомнила, что здесь снимался мой любимый сериал "Комиссар Рекс" и что в моей сумке еще осталась дивная матрешка - одна из двух сувениров, которые я привезла Стивену и которую я не успела ему подарить ( о чем совершенно не жалею). Я решила разыскать киностудию "Mungo-film" и подарить эту матрешку актеру Гедеону Буркхарду, который играл Алекса Брантнера в паре с Рэксом. Я вернулась в гостиницу и с помощью портье по имени Ральф, разыскала на карте адрес этой киностудии. Студия находилась довольно далеко от центра города, но ведь в Вене есть метро и причем почти бесплатное - я не заметила, чтобы кто-то покупал билеты, вероятно, у австрийцев в моде проездные билеты. Прямо в центре я спустилась в подземку и села в подошедший поезд, следовавший в нужном мне направлении.
Я ехала в метро второй раз в своей жизни (первый был в Москве) и разница была колоссальная: вместо лавок, обитых бурым дермантином и выстроенных вдоль вагона, здесь были удобные сидения из мягкого велюра с веселым рисунком (цветочки, ягодки и т.д.). Кресла располагались друг за другом так, что можно было наслаждаться видом из окна, тем более, что большая часть подземки, расположена здесь над землей.
Объявили мою остановку и я вышла в районе Хейтцзингер Кай (Hietzinger Kai) - звучит как швейная машинка "Зингер", хотя из одной передачи я узнала, что фирма "Зингер" все-таки английская, а не немецкая (или австрийская). Мне нужно было найти улицу с красивым названием "Ларочегассе". Я сверилась с картой и пошла прямо. Это уже не был центр города: здесь не было больших зданий, все больше 2-х этажные коттеджи с садиками и клумбами. Вдоль тротуара было много машин - вероятно хозяева приехали на обед, но людей на улице было очень мало. Я немного заблудилась и , встретившаяся мне седовласая, худенькая бабулька, вежливо показала куда нужно идти.
Этот район был поделен на большие квадраты и названия улиц то перекрещивались, то разбегались в разные стороны. Уже минут двадцать я кружила по "Ларочегассе", но нужного мне дома не могла найти. Прохожие куда-то исчезли и спросить направление было не у кого. Я остановилась в задумчивости. Неожиданно, рядом появился микро-автобус и из окна на меня откровенно уставился веселый водитель арабской внешности. Я охнула от неожиданности, но потом решила выяснить у него правильный путь. Начала я на английском, но видя, что водитель явно не понимает меня, перешла на язык жестов: я тыкала пальцем в карту, делала круглые глаза и разводила руками, мол где это я? и где нужный мне дом? Язык жестов был явно более близок этому весельчаку с лицом то ли Отелло, то ли Хусейна. Он сразу яростно закивал головой и стал приглашать меня сесть к нему в машину. Как сказал писатель Трушкин: "Я еще засомневался сперва..." Я тоже весьма засомневалась в том, что этот Венский Сусанин доставит меня в нужное место и я тоже, не менее яростно отрицательно замотала головой. Далее произошло то, что подтвердило мои опасения: "Хусейн" стал делать весьма понятные и неприличные жесты, которые на его родине, наверное, означали проведение приятного досуга с одной из пятнадцати жен. Боясь, что "Хусейн" и далее будет неправильно истолковывать мои мимику и жесты, я предпочла удалиться по-английски. Однако, "Хусейн", вероятно, подумал, что я " тяжело" запала на его арабские глаза и показываю ему путь в ближайшие кусты, так как он продолжал ехать за мной на машине, не переставая радостно жестикулировать. Я ускорила шаг. "Хусейн" поддал газу. Я поняла, что мне нужно срочно выбираться из этого безлюдного квартала, иначе эта народная арабская игра в "догонялки" в лучшем случае может окончиться присвоением мне какого-либо номера жены в каком-нибудь гареме какой-нибудь восточной страны.
Имея весьма смутное представление о том, в каком, собственно, направлении мне нужно бежать, я помчалась вверх по улице. Я помнила, что где-то переходила трамвайные пути и понимала, что выбираться нужно именно туда - остановка означала наличие людей, люди означали то, что наглый араб не будет нарываться на неприятности в месте скопления народа. "Хусейн" еще пару раз мелькнул где-то за моим плечом и пропал - мой внутренний компас не подвел меня и я, действительно, вскоре оказалась на трамвайной остановке. Я присела на лавочку и облегченно вздохнула. Ужасно захотелось курить и я полезла в сумку за сигаретами. Моя рука натолкнулась на матрешку: из-за этой дурацкой беготни от араба я совсем забыла зачем приехала на эту улицу. Было глупо поворачивать обратно на пол-пути, да и мое упрямство родилось раньше меня. Я огляделась по сторонам и увидела мужчину средних лет с портфелем в руках. Вид у мужчины был вполне интелигентный и, хотя русский маньяк Чикатилло тоже ходил на свои кровавые дела с портфельчиком, а не с топором в руках, я все же рискнула спросить, где находится киностудия. Мужчина явно не понимал чего собственно я от него хочу, но на слова "комиссар Рекс", обрадованно кивнул головой и, повторяя: "комиссар, комиссар, я, я" повел меня за собой.
Из его слов я поняла, что он тоже идет туда, куда и я. Через пару минут мы стояли перед небольшим зданием. Мужчина указал на входную дверь и весело сообщил: "Это здесь." Я облегченно вздохнула и подняла глаза на вывеску над входной дверью. На вывеске было написано: "Полицейское управление". Мое радостное выражение лица громко упало на землю и, вероятно, услышав этот стук, мой провожатый обернулся и опять сказал: "Комиссар здесь". Я поняла, что надо начинать сначала, но тут подъехала полицейская машина, из которой вышли парень и девушка, одетые в полицейскую форму. Мужчина с портфелем стал что-то говорить девушке, а я уже собралась уходить. Но девушка окликнула меня и на хорошем английском поинтересовалась в чем моя проблема. Я опять, уже в который раз, начала объяснять, что мне нужна киностудия. Девушка кивнула головой и ,распахнув дверцу полицейской машины, сказала: "Садитесь. Мы вас довезем." Американец сказал бы:"Вау!". Я подумала: "Ух, ты!". Даже в самых смелых авантюрных мечтах, я не предполагала, что буду кататься на машине с австрийской полицией! К сожалению, путешествие было не долгим - по рации сообщили точное местоположение киностудии и я опять оказалась в том самом месте, где повстречала веселого араба.
Здание "Mungo-film" ничем не отличалось от остальных зданий на этой улице: два этажа, цветы вокруг дома и каменный заборчик с железной калиткой. На калитке был звонок и переговорное устройство. Я позвонила и женский голос спросил: "Что вы хотите?" Я сказала, что я из России и хотела бы передать Гедеону Буркхарду русский сувенир. Голос сказал: "О, да, конечно!" и калитка открылась. Я вошла и направилась к дому. В доме никого не было, только женщина средних лет, которая видимо была секретарем. Я прошла несколько комнат, прежде чем нашла ее кабинет. В комнатах было много компьютеров и разной техники - все было покрыто прозрачной пленкой, но ни режиссеров, ни актеров, ни другого персонала там не было. Вероятно, все были в отпуске или режим работы студии несколько отличался от режима других организаций. Я была немного разочарована этой пустотой и тишиной. Я положила матрешку в бумажный пакет, написала имя и отдала его секретарю. На лице женщины было написано радостное удивление. Наверное, не часто им привозят сувениры из России.
